Join the new world

Старый дядюшка Сэм был бы мной доволен. Ну а пока время идет, он прочитает вам пару Рождественских Историй.

---

Рассказ Первый

---

- Клянусь задницей святого Иеронима почему еще не на ногах? - голос командира раздался аки гром среди ясного неба.


Было утро 24 декабря. Четвертый отряд Освободительной Армии медленно просыпался. Несмотря на все старания офицеров, солдаты крайне неохотно поднимались после двух часов сна. Птичек не было видно уже давно, войска противника не рисковали заходить так далеко в Полесье, и солдаты понемногу привыкли к относительной безопасности.


Полковник Мартинович, ветеран Первой войны, собрал офицеров около своей палатки. Настало время решать, куда идти дальше. Это был добрый, и слегка дерганый человек. Дерганным он стал после того как его брата разнесло на весьма маленькие кусочки миной. Добрым он был с тех пор, как понял, что на злость уходит слишком много энергии. Да и для того, чтобы орать на рядовых, существовали сержанты.


- Парни, где мой кофе? – полковник, улыбнувшись, посмотрел на ассистента.


- Хм, сейчас будет, товарищ полковник.


Из-за поворота показался рядовой Дупло с кружкой горячего настоя, издалека напоминающего кофе. Правда, видом, а не запахом. Полковник благодарно принял кружку (на коей был нарисован большой кошак из детского мультика) и махнул рукой, мол, можешь идти.


Ассистент повернулся к солдату:


- Передай караульным, чтобы прислали ко мне Кравцова.


Рядовой Дупло выпалил свое «так точно, товарищ старший лейтенант» и побежал в сторону леса. Здесь стоит остановиться. Рядовой Дупло звался рядовым Дупло скорее из-за вечной привычки открывать рот (а точнее не закрывать его). У некоторых было, впрочем, свое мнение на счет происхождения прозвища...


Рядовой Дупло, как и все прочие бойцы Освободительной Армии, был добрым малым. Еще бы – партизаны не могут быть злыми. Раньше он работал в поле. К сожалению, из-за постоянной работы на солнце у рядового было туго с мыслишками, но сельская жизнь научила рядового Дупло многим премудростям и хитростям.


Проблема заключалась в том, что знание о том, каким сортом говна лучше удобрять овес пока не очень помогало на войне.


Но рядовой Дупло не унывал.


Лагерь, только что проснувшийся, тем временем уже вовсю матерился и собирался в путь. Неделю бойцы не встречались с коварным врагом. Полковник гонял солдат по болотам, изредка останавливаясь возле небольших деревушек, «пополняя запасы», как он говорил. Крестьяне с улыбкой отдавали солдатам все до последней крошки, кто не улыбался – получал чувствительный тычок и начинал озарять мир сияющей улыбкой, полной радости и счастья.
Размышляя о том, как странно переплелись ветки у вон того клена, рядовой Дупло сам не заметил, как налетел на вернувшихся часом раньше разведчиков. Подумав для приличия, он выпалил:


- Полковник вызывает к себе Кравцевича!


- Кравцов моя фамилия.


Белобрысый парень вышел вперед. Лицо у него было в грязи, как и большая часть одежды. Разведчиков, с легкой руки Солончаковича, местного шутника, стали называть жабами. Вид у них, после ночного сидения в болоте, был соответствующий.


Дупло и Кравцов проследовали к палатке полковника. Послышался смех Мартиновича, смех, который сложно спутать с чем-либо другим. Ассистент, завидев разведчика и рядового Дупло, подбежал к ним.


- Кравцов, войска противника замечены?


- Никак нет. Тишина и спокойствие.


Ассистент засиял:


- Товарищ полковник, можем выдвигаться, все чисто.


Полковник кивнул и, смахнув с усов остатки «кофе» гаркнул:


- Выдвигаемся севернее, до того клятого хутора, как там его… Спивалки, туда направляемся. Давайте, шевелитесь, оп-оп.


Лагерь пришел в движение. Полковник довольно смотрел на снующих туда-сюда солдат и, повернувшись к Кравцову и рядовому Дупло, сказал:


- Хорошая работа, парни, - он улыбнулся, - когда наши танки войдут в Минск, приставлю вас к награде!


Что-то засвистело и позади полковника, откуда ни возьмись, появился огромный столб пламени. Над лесом пролетела эскадрилья. За собой самолеты оставляли преимущественно огонь и смерть. И чуточку тепла. В каком-то смысле. Одна из бомб упала прямо под ноги ассистенту, который, не выдержав такой несправедливости (еще бы, вокруг столько милых деревьев, а попало в него), разорвался к чертям.


Рядовой Дупло хоть университетов не кончал, сразу понял, что надо рекогносцироваться. Ну или сбежать, если угодно. У Кравцова опыта в "рекогносцировке" было больше, он уже был у края поляны. Дупло подхватил автомат и побежал вслед за разведчиком.


А вокруг, тем временем, взрывались бомбы и умирали люди.
Дупло и Кравцов бежали быстро. Вскоре показалась маленькая речушка. Перебежав ее вброд, Дупло было хотел повернуть в сторону от заросшего кустами холмика, но Кравцов заорал:


- В ту сторону блядские болота, за мной!


Рядовой Дупло прижал слетающую от быстрого бега каску и припустил еще быстрее, перепрыгивая пни и ветки. Через четыре минуты он и Кравцов выбежали на опушку. Кравцов присел и стал бешено ловить ртом воздух. Дупло сплюнул. Они посмотрели друг на друга и увидели одно и то же: удивление. Слева послышались голоса.


- Наши бегут, - Кравцов говорил через силу, задыхаясь.


- Ага, - Дупло все еще обдумывал тот факт, что полевая кухня погибла вместе с лагерем. И пусть это не покажется черствостью: рядовой Дупло был на редкость прагматичным человеком.


Солдаты услышали голос Солончаковича:


- Я в жизни, мать вашу, не видел столько дерьма и взрывов. Как будто Сатана забрался на небо и решил пошалить на землю…


В небе снова засвистело. Лес слева превратился в один большой Армагеддон. Дупло и Кравцов застыли, уставившись на геенну, в которой по счастливой случайности оказались не они. Дупло повернулся к Кравцову:


- Бежим?


Разведчик быстро кивнул и поднялся на ноги.


Вскоре они выбежали из леса. Впереди виднелась дорога и мост, около которого стояли трое. Точнее, стояли двое, один лежал и плакал. Солдаты подошли ближе. На земле лежал один из их братьев по оружию, без ног. Рядовой Дупло перекрестился, Кравцов вздохнул. Солдат, стоявший прямо за раненым достал сигарету и закурил:


- Рад видеть кого-то еще живым.


Кравцов кивнул:


- Взаимно.


Второй солдат заговорил:


- Что теперь?


Кравцов показал рукой на мост:


- Хутор там, попробуем дойти, там хоть накормят, - он поглядел на раненого.


– Боюсь он не дотянет. Да и носилок нет.


Курящий посмотрел на Кравцова:


- Предлагаешь застрелить, что ли?


Раненый заплакал еще сильнее, отдельны слова можно было разобрать: «нет, пожалуйста», «мама,мамочка» и бессменное «не надо…».


Рядовой Дупло передернул затвор и прицелился. Послышался выстрел и стоны стихли. Курильщик выронил сигарету и кинулся на рядового Дупло.


- Ублюдок! Какого хрена, он же… ты… твою же мать!


Кравцов и второй солдат растащили их.


- Что ты творишь? – Кравцов повернулся к рядовому Дупло.


- Но ты же сам сказал…


- Аргх, - Кравцов взялся за голову.


Второй солдат проорал:


- Успокойтесь! Так хотя бы быстрая смерть… А теперь собирайтесь, надо дотемна прийти.


Первый солдат пристально посмотрел на Кравцова:


- Надо похоронить его…


- Некогда. Самолеты еще здесь.


- Я честно не хотел, я думал, вы хотели, чтобы я его…


- Заткнись, кусок дерьма!


- Да успокойтесь…


Кравцов выстрелил в воздух:


- Слушайте меня! Как старший по званию приказываю заткнуться и идти к хутору!


- Но…


- Отставить!


Четверо уставших, и не особо довольных солдат побежали на север.


Через час они были около хутора. Старое, покосившееся здание встретило их слабо горящим в окнах светом керосинки. Крестьянская семья не была особо рада гостям, но из-за праздника решилась пустить солдат внутрь.


- Еды у нас немного, - предупредил их старик, - поэтому много не ожидайте.


Севши за стол, старик объявил молитву. Кравцов извинился и вышел.


- Да упокоит Господь души всех, кто сложил головы, и да поможет он нам в эти времена.


Все перекрестились.


Рядовой Дупло встал из-за стола и вышел на улицу, чтобы позвать Кравцова. Тот стоял поодаль от дома и смотрел в небо.


- Эй! Там это, еда.


Кравцов обернулся:


- Ложись! Быстро!


Послышался свист. В следующий момент дом разлетелся, кусок горящей балки влетел в свинарню, послышались крики. Рядовой Дупло приподнялся и, подхватив оглушенного Кравцова, припустил к рощице, что виднелась за амбаром.


Минуту спустя он и Кравцов тихо сидели за поваленным дубом. Позади горели остатки хутора и их товарищей. Кравцов шмыгнул носом. Потом повернулся к рядовому:


- А как тебя зовут-то?


- Влад Молотарь. Но все зовут меня рядовой Дупло. Потому что я рядовой, а кличка у меня Дупло, - отрапортовал рядовой Дупло.


Кравцов поглядел на солдата.


- Что ж. С рождеством, рядовой Дупло.

---

Рассказ Второй

---

- Святой отец, вы же не хотите сказать, что вы действительно сделать это?


- Я священник, мой долг, святая обязанность, если хотите, быть в костеле на рождество.


- И причащать литовцев? Они же наши враги?


- Да, но они католики, - отец Фабьян грустно улыбнулся.


Януш, продавец книг с улицы Казимировской, недоверчиво оглядел священника.


- Понимаешь, Януш, это величайшая трагедия, то, что братья во Христе убивают друг друга. Народы сражаются, а страдают люди! Представь себе, я был знаком с одним литовским ксендзом, Гудавичюс его фамилия. Милейший человек, и образовеннейший. Я часто ездил к нему в гости до войны. А он однажды приезжал к нам. Ему тут очень понравилось, помню, он восхищался яблоневыми садами. Мы болтали с ним часами, занимательнейший человек, да. А теперь? Мы по разные стороны. Да и сады сожгли.


Ксендз подошел к столу и достал из ящика маленький альбом.


- Гляньте, Януш. Вот он, справа. Слева еще один мой хороший знакомый, из францисканцев литовских. Эх, что эта война сделала с нашими людьми. Где христианство? То есть, подумай сам, здесь сегодня добрых две сотни литовских солдат в костеле, и они все истово верующие католики. И при том они все равно убивают таких же католиков-белорусов. А белорусы – литовцев.


Януш хмыкнул:
- Они первые начали.


- Возможно. Но вместо протестов против действий правительство народы радостно восприняли эту войну! И белорусы, и литовцы. Никто не помнит заветов Христа.


- Тут уж скорее глаз за глаз и око за око.


- Да, правда, и никто не подумает подставить щеку, вместо того, чтобы сильнее бить врага. Еще недавно они и врагами то не были. Ужасно то, что после будет царствовать ненависть. Даже когда война закончится, мы будем ненавидеть друг друга. И когда я снова увижу Гудавичюса, улыбки будут фальшивыми…


- Такова война, - Януш пожал плечами, - но это безумие!


- Возможно. Но так надо. А теперь прошу меня простить. Мне пора.


Ксендз вышел из закристии. Он прошел мимо колон двухсотлетнего костела и вышел к кафедре. Затем прошагал на середину костела. Литовцы примолкли, и стали ждать начала мессы. Ксендз печально улыбнулся.


« Это мой долг».


Ксендз вытер левой рукой пот со лба. Взрывчатка, которую он навесил на себя, была слишком тяжелой ношей. Он сжал взрыватель и в следующую секунду не чувствовал уже ничего.





Вот и все, ребята!




Рождество.

Рождество никогда не меняется.