Join the new world

Изображу ль в картине верной
Уединённый кабинет
Где Нейм, армеец наш примерный
С усердьем чистит пистолет?
Всё, чем для прихоти обильной
Барыжит Онор щепитильный
И по рудминовским волнам
За бакс и злато возит к нам
Всё, что в Румынии голодной,
Свой жадный промысел избрав,
Изобретает для забав
Рудмын, народный враг исконный
Для роскоши, для неги модной—
Всё украшало кабинет
У Нейма с очень ранних лет.

Медаль за взятие Белграда,
Конгресс и воркер на столе,
И, самолюбия отрада,
SS стоят все на доске;
Танкарни, хлебницы родные,
Резина, и коровы злые
И шахты десяти сортов
И для рабов, и для нубов.
Арап(замечу мимоходом)
Не мог понять, как господин,
Смел аву юзать вслед за ним,
Красноречивым сумасбродом
Но жертва геноцида прав
В сем случае совсем неправ.

Бывало танковал он ночью
Казну пилил, не без греха.
Но фотошопа никогда
Его не трогала рука.

Быть можно дельным человеком
Не знать проблемы у зверей
К чему бесплодно спорить с веком
КА ведь деспот средь людей.
Боясь нахальных осуждений,
В своей одежде был педант
И то, что мы назвали франт—
Нейма три дня по крайней мере
Пред вики ночи проводил
И в Репу по утрам входил
Подобный красну генералу,
Когда махнувши 50,
Папаша едет на парад.


ТК ворует понемногу
Значок, подложку, как нибудь
Жаль воспитаньем, пусть убогим
У них так мудрено блеснуть.
Бугурт их был, по мненью многих,
(Судей хоть строгих, но весёлых)
Слегка наивным, как всегда
Ведь аву увели тогда
Когда КА'шник тихий, скромный
Не знал о подлости ТК
О, все забыли времена!

Всего, что изучил наш Нейма
Пересказать мне недосуг
Но в чём он истинный был гений
Что знал он твёрже всех наук
Что было для него измлада
И долг, и правда, и отрада
Что занимало целый день
Его живейший ум теперь,—
Была наука о шевронах,
Которые украл гандон,
За что страдальцем кончит он
Свой век унылый и недолгий
В Румынии, в глуши степей,
Вдали Молдавии своей.

Таньковая Комунна безуспешно пытается скрыть кражу шеврона у Красной Армии.