Join the new world

Серый октябрь стремительно перевалил за половину. Жаркую погоду резко испортил проливной дождь, затопивший в одночасье Ростов-на-Дону. По размытым дорогам изредка проносились ку7 танки без опознавательных знаков. Сквозь раскаты грома изредка доносились артиллерийские выстрелы, на подступах к городу шли бои с румынскими войсками. Превосходящие силы противника теснили защитников города, и было ясно, что Ростов не удержать.

По полуразрушенным улицам в поисках укрытия от разверзшихся небес шла группа бойцов. Люди с трудом высматривали торчащие из воды камни, чтобы сделать очередной шаг. Темнело. В конце улицы в окне второго этажа уцелевшего дома мелькнуло пламя свечи.

- Там кто-то есть. Идем туда, - махнул старший группы.

Меры предосторожности уже давно не соблюдались, смерть прерывала не только саму жизнь солдата, но и гнетущее чувство беспомощности, бесполезности и безысходности. Силы противоборствующих сторон таяли на глазах. Не потому что кто-то стоял насмерть, а кто-то любой ценой пытался взять неприступную цитадель. С верой в сильных еМира сего умирала надежда в светлое будущее, людей на этой бренной земле удерживала только любовь к тому, что когда-то они считали своим вторым домом. Немногие знали, но многие догадывались о судьбе агонизирущего еМира.

Поднявшись на второй этаж уцелевшего дома, группа обнаружила мужчину в штатском, он сидел в кресле-качалке, укутавшись в клетчатый плед, и при свете свечи читал книгу. Рядом, потрескивая дровами, дышала жаром печь-буржуйка. Увидев промокших до нитки бойцов, мужчина жестом предложил им расположиться.
Бойцы стащили с себя плащ-палатки, сбросили вещмешки, сложили в углу оружие. Двое легли спать на панцирных кроватях без матрасов, шестеро остальных расселись вокруг печки. Вскоре из разных углов комнаты послышался храп.

- Вы чьих будете? – поинтересовался штатский, разглядев разномастную форму одежды. Шеврон одного бойца был бельгийский, два бойца сидели в сербских кепках, один говорил на греческом, оказалось, в группе две женщины.

- Мы все – солдаты еРоссии, - ответил старший, положив руку на плечо бельгийки.

- Мсье, же не манж па сис жур, - слабым голосом сказала та.

- … Гебен зи мир, битте, этвас копек ауф дем штюк брот… - пробормотал в полголоса штатский. Он встал с кресла и направился к выходу и исчез в темном проеме.

- Что Вы сказали? – поинтересовался старший.

- Я говорю «Подайте бывшему президенту еБельгии». Классика. Не читали? – Штатский возвратился в теплую комнату с тяжелым деревянным ящиком. – Тушенка, ку5, венгерская. Тут этого добра много, мадьяры только ушли.

Бойцы разобрали консервы, рассовав их по вещмешкам. Несколько банок поставили греться на печку. Один из бойцов разглядывал надписи на обоях комнаты:

"Если тебе скажут, что союзники спешат к нам на выручку, - не верь.
Союзники - сволочи."

«Во всем виноват Лужков!»

Рисунок красками: голова с отвисшими усами, в папахе с синим хвостом.
Подпись:

"Бей Бандеру!"

"Да здравствует еРоссия!
Да здравствует самодержавие!"

"Недаром помнит вся Россия
Про день Бородина."

И совсем свежая надпись:

«Алекс и Кристи были здесь»

- Товарищи бойцы, я таки приказываю посторонних вещей на стене больше не писать, - возмутился штатский.

- Можно подумать вы в своем доме живете, - буркнул старший.

- Вы тоже не в свой пришли.

- А что вы делаете в пустом городе? – взгляды бойцов обратились к штатскому.

- Я здесь уже больше месяца. Уехал бы отсюда, но куда? Скитаться по всему свету надоело, вот и осел на одном месте.

- Денег нет уехать?

- Деньги уехать всегда найдутся, - штатский открыл шкаф, доверху набитый ассигнациями, достал одну пачку и бросил в печку. Только от денег больше пользы, когда они горят. От них, видите ли, тепло становится.
Бойцы переглянулись.

- Думаете, откуда у меня столько денег? Я был владельцем нескольких ку7 заводов, два из них я продал, остальные стоят без дела. Зачем они мне?

- Как зачем? Оружие производить! – возмутился старший. – Воевать надо, а Вы тут сидите, как мышь в норе, ничего не видите!

- За что воевать? У вас есть связь с командованием? У вас есть приказ держать оборону города?

- Об этом нам ничего не известно. Радиостанция разбита, связи с командованием нет.

- Молодые люди, вот что я вам скажу. Вот этим, - штатский показал на сложенное в углу оружие, - уже никто не воюет. А вон то, - указал на разбитый танк на улице, - никто производить не хочет. После введения трудового налога производство стало менее прибыльным, я бы даже сказал более убыточным, чем ранее. В настоящее время исход в битве решает оружие массового поражения, за него нужно платить золотом. А кто хочет расстаться с золотом, чтобы превратить его в пыль с сомнительной выгодой для себя? А выгода действительно очень даже сомнительная…

Пригревшись у печки, поужинав, бойцы со штатским расписали пулю. Играли на венгерскую тушенку, на деньги из шкафа, стоимость виста каждый определял себе сам. Определенно, в словах спятившего промышленника что-то было, но верить в это никто не хотел. Никто не хотел верить, что вся эта война – ни что иное как фарс, средство наживы власть имущих, а патриотизм – всего лишь ниточка, за которую они дергают бойцов, выворачивая их карманы. Ведь не было раньше так, еМир был гораздо интереснее и населеннее.

За окном стихли раскаты грома. Вместо канонады был слышен гул моторов и лязг гусениц. Один из бойцов выглянул в окно. Дождь почти закончился.

- Румыны вошли в Ростов!

- Господа! Карты сданы, - предупредил штатский.

- Да пошел ты! Без трех! – игрок кинул карты на стол.

Бойцы встали, растолкали спящих и стали собираться. Штатский опять ушел в темноту и вернулся с двумя ящиками тушенки.

- Вы на меня не сердитесь. Какой из меня боец? А это вам еще пригодится.
Бойцы забрали ящики и молча ушли в темноту.

- Вы уж им задайте!.. – крикнул вслед штатский, но раскат грома заглушил его слова. Дождь за окном усиливался.